Кстати ещё ни один сайт не знает на сколько лет Майдана подписал контракт со Спартаком(если вообще подписал) а я уже знаю .Мне друг сейчас сказал что на 4 года

Wade3 нет    Зато сказал что Зенит интерисуется Сычёвым

Майдана: я достаточно настрадался в жизни
Вопрос о том, кто заменит на левом фланге полузащиты московского "Спартака" Дмитрия Торбинского, похоже, можно считать решённым. Закрыть проблемную позицию призван Кристиан Майдана из аргентинского "Банфилда".

Об этом игроке было сказано и написано достаточно, и мне не хотелось бы повторяться, очередной раз перечисляя общеизвестные факты биографии и футбольных достижений аргентинца. В небольшом интервью, которое игрок дал корреспонденту аргентинской Ole ещё в октябре минувшего года, футбольная тематика затрагивается совсем поверхностно. Однако, на мой взгляд, информации для размышления и обсуждения в нём содержится немало, и, возможно, кому-то она позволит составить более полное представление о том, что же за человек – именно человек, а не игрок — перешёл этой зимой в стан красно-белых. "Чемпионат.ру" предлагает вашему вниманию небольшое воспоминание Кристиана Майданы о своём детстве.

— Я жил с матерью, четырьмя братьями и сестрёнкой, — начинает свою историю Кристиан. — И если бы не решительность моей мамы Эдит, я так бы и остался в Чако. Сам я совершенно не желал уезжать оттуда, ведь там была вся моя компания… Хотя это явно была не самая достойная компания. День, когда решился вопрос о нашем отъезде, был для меня ужасен. Хотя, если подумать, чему тут было ужасаться? Отец ушёл от нас, когда мне было восемь лет. С тех пор я его больше никогда не видел. Позднее, разговаривая со своей матерью, я рассказал ей, что отец бил меня…

— В каком смысле? Это были пощёчины?
— Если бы! Сушилкой для белья. Однажды он очень сильно избил меня этой сушилкой, особенно досталось руке. Она болела больше недели и была вся покрыта синяками. Да что там говорить, он просто убивал меня! Впрочем, избивать мать ему также доставляло удовольствие…

— Но… за что?
— Откуда мне знать. Я жил не домом, а своей уличной компанией. Меня тогда, честно говоря, в жизни вообще ничего не интересовало. Я это абсолютно серьёзно говорю. Пойми, я фактически жил на улице, пил вино "из горла", не ходил в школу… Ничего! А мне тогда было лишь одиннадцать. В ту пору мой обычный день зачастую выглядел таким образом: я, мертвецки пьяный, валялся дома и ничего не делал. Это было просто какое-то безумие!

— И всё это в одиннадцать лет?
— (Усмехается) Теперь ты понимаешь всю тяжесть ситуации? Квартал, в котором мы жили, был ужасен, смысл существования для большинства заключался в алкоголе, и не виделось никакой возможности вытащить меня из этой трясины. Так я и оставался бы там и по сей день, если бы не моя старушка. Ей я в прямом смысле обязан жизнью. Ты знаешь, как я курил? Дыма было больше, чем от фабричной трубы (усмехается)! Каждый раз, возвращаясь в Чако, я вижу своих друзей: они курят, колются, постоянно устраивают драки... Представляешь, однажды мы украли из дома нашего знакомого кроликов. И знаешь зачем?

— Зачем?
— Чтобы продать их моей тётке и на эти деньги купить выпивки! Денег, полученных за трёх кроликов, как раз хватало на большую бутыль вина. Таков был тогда наш бизнес.

— Ты говорил, что некоторые твои друзья "подсели" на тяжёлые наркотики… А сам ты их пробовал?
— Гашиш, марихуана… До тяжёлых наркотиков дело не успело дойти. Но в этом нет моей заслуги, отнюдь. От всей этой грязи меня спасла моя мать.

— Не так давно ты сказал, что твои друзья продолжают жить той же жизнью, что и раньше. И если бы твоя мать не спасла тебя, то…
— Я был бы одним из них. Когда говорят, что у детей с самых бедных окраин города есть шансы стать полноправным членом общества — это всё чушь… На самом деле всё очень просто: если ты не останешься внутри своей семьи — ты погибнешь. А я прожил в этой реальности многие годы. В школу я практически не ходил, предпочитая залезать на крышу дома моей тётки, валяться там и загорать…

— До тех пор, пока мама Эдит…
— Не вытащила меня из этого болота. Да, позднее, уже в Эзейзе, мне периодически приходилось тренироваться, когда нечего было есть, у меня кружилась голова и я возвращался домой в слезах. Но мама… Она всегда думала обо мне и моих братьях, и теперь футбол должен открыть для них дорогу в общество.

— А твой старик, он вернулся?
— Да, не так давно, когда я уже играл в примере. Всё это, кстати, довольно подозрительно... Впрочем, хватит об этом. В моей жизни было слишком много страданий, понимаешь? И теперь я хочу получать от неё лишь удовольствие.